В Тамбовском молодёжном театре показали спектакль по «Герою нашего времени»

Сезон русской классики в Тамбовском молодёжном театре продолжается. На Камерной сцене состоялась премьера спектакля «Княжна» по «Княжне Мери» из «Героя нашего времени» (12+).

Да, это не простая классика, а так называемая «школьная классика», иногда вызывающая неоднозначные эмоции. Но только не в этом случае, ведь «Герой нашего времени» — повесть действительно увлекательная, и каждая глава, являющаяся законченным произведением, интересна. А Печорин, что бы там ни говорили противники чтения классических произведений школьниками, — тот герой, с которым лучше всего знакомиться именно в подростковом возрасте. Романтический злодей и романтический одиночка «в одном флаконе» — персонаж, которым в таком возрасте легко очароваться. Ну а с годами можно начинать понимать его.

Полное погружение

Режиссер Татьяна Глазкова уверена, что Лермонтова можно постигать вечно, потому что он бесконечен, как космос. И уж не это ли обстоятельство удерживало многих режиссёров от обращения к творчеству Лермонтова... Отлично зная об этом, Татьяна Глазкова всё же решилась на смелый эксперимент: актриса не просто решила попробовать себя в качестве режиссёра, но взялась за трудный проект. Инсценировку «Княжны Мери» она написала сама, для этого не только изучила текст произведения, но и перечитала немало книг о Лермонтове, и это позволило глубоко погрузиться в материал. Примерно такое же погружение произошло и у актёров; работа над спектаклем шла довольно долго, позволяя мыслям и чувствам «устояться», а новым смыслам — проявляться.

Жанровое определение спектакля может показаться простым — «история любви», но по ходу действия зрителям приходится вновь, как когда-то на уроках литературы, стараться понять, кого любит Печорин и любит ли кого-нибудь вообще, или же вся жизнь для него — просто спектакль, не зря в углу сцены стоит подиум с микрофоном. В то же время никак нельзя отделаться от мысли, что создателям спектакля очень хочется убедить всех, и себя в первую очередь, что Печорин вообще-то хороший, и любить он может и даже хочет, только — в зависимости от предпочтений — «среда испортила», «детские травмы сказываются», «общественно-политический строй не тот»... Соответственно, в княжну Мери он влюбился, подтверждая это ударом кулака в ширму, но, не желая снимать маску, обращает всё в жестокую игру. Впрочем, даже если бы и так, то это всё равно уже не любовь...

И как бы ни хотелось поверить в горячее сердце под ледяным панцирем, это не получится — не позволит хищный прозрачный взгляд, брошенный Печориным (Александр Демидов) на княжну в самом начале истории.

В чёрно-белых тонах

С его неспособностью любить можно смириться, как смиряется влюблённая насмерть Вера, но романтизм избегает терпения, смирения и разнообразия оттенков, романтизм — это крайности, это контрасты чёрного и белого, для которых глубокий серый остаётся только фоном, как в сценографии спектакля (художник Ольга Логачева). Единожды появляющаяся зелёная ширма да ещё красный шарфик выглядят случайной прихотью художника, решившего добавить чуть-чуть цвета. Зачем они здесь, если чёрный и белый уже содержат в себе все цвета. Ну а белый лист — ещё и все тексты, и часть из них угадывается в узоре ткани, использованной в костюмах.

Костюмы (Алексндра Петличева) условны и совсем не историчны, чего и не стоило ожидать. Они внятная, как шёпот с третьей парты, подсказка зрителю; они находятся в диалоге, дополняя лаконичность реальных диалогов, асимметрия кроя добавляет в действие динамики и подчёркивает противоречивость персонажей (хотя, конечно, не стоит стараться определить, «кто лучше», по количеству белого цвета в костюме).

Текст не только угадывается в узоре, рукописные лермонтовские строки летят по заднику сцены вперемешку с его же рисунками, как будто он прямо сейчас пишет эту главу, и у героев ещё есть шанс на «хэппи энд». Только всё равно нет, Печорин такой же невольник своей натуры, как Грушницкий — невольник условностей общества, в этом они схожи и противостоят друг другу. Сергей Малахов, играя Грушницкого, словно рисует акварелью, тонко, подробно. А манера Александра Демидова вызывает ассоциации с жёсткой чёрно-белой графикой. Примечательно, что характер Грушницкого раскрывается и развивается, а Печорин, как и полагается романтическому герою, в целом статичен. Его характер не меняется, сменяются только маски: то злодей, то одиночка. В этом есть своя особая динамика, которая, может быть, получит со временем большее развитие, тем более, что и княжна Мери (Екатерина Кочанова) на протяжении почти всей истории остаётся, как она обрисована у Лермонтова, схемой, маской, и только в сцене объяснения схема обретает плоть.