В Тамбовском молодёжном театре поставили «Волшебника Изумрудного города»

«Волшебник Изумрудного города» (6+) со всеми продолжениями читают не только дети младшего школьного возраста, но и люди заметно старше, объединяющихся, как «толкинисты», в сообщества. Они достраивают сюжетные линии, пишут фанфики, ищут и находят скрытые, мистические или просто философские смыслы в любимых книгах. С недавних пор за хитросплетениями фантастического произведения можно наблюдать и на сцене Тамбовского молодёжного театра.

С появлением в репертуаре «молодёжки» спектакля «Волшебник Изумрудного города» таких «изумрудиан» может заметно прибавиться: на премьере оказалось немало молодых людей «среднего студенческого возраста». Раньше такого на детских спектаклях не случалось. Да и вообще такого спектакля в театре, где любят и умеют ставить сказки, еще не было. Это обстоятельство даже заставляет предположить, не является ли режиссер спектакля Павел Попов и драматург Анна Михайлова «изумрудианами», тем более, что спектакль получился не вполне детский — как нельзя считать детскими фильмы про Гарри Поттера, «Хоббита» или «Нарнию». Достойно уважения, что театральный блокбастер удалось создан традиционными театральными же средствами, и это отдельная большая удача. Даже проектор используется только в сцене явления Гудвина персонажам, и образы, в которых он является, выглядят вполне бутафорскими, какими и были.

Первые минуты действия с дают ощутить масштаб: Гингема варит колдовское зелье с поистине адским размахом; сцена очень яркая и впечатляющая — даже становится по-настоящему страшно. Начало постановки интересно и двумя площадками, на которых одновременно происходят события. В центре сцене колдует Гингема, а в стороне под тихим уютным светом лампы Автор пишет эту сказку, при этом внимание не распыляется, а раздваивается, и история приобретает особый объем. Жаль, прием больше в спектакле не появлялся, но это обусловлено сюжетом: не только Автор в реальности пишет сказку, но и сама сказка совершает интервенцию в реальность, злая волшебница Бастинда даже попросту отнимает у Автора (Александр Демидов) рукопись.

Известно, играть злодеев и мерзавцев «интереснее», вот и злодеи в «Волшебнике», прежде всего Гингема и Бастинда, исключительно хороши. Обеих волшебниц играет один актер, но, не зная этого, догадаться невозможно. Зло многолико, и Сергей Демидов создает такие образы, что и не подумаешь, что Гингема и Бастинда сестры. Вопреки обыкновению, добро в спектакле тоже многоликое и не сусальное, неоднозначны даже добрые волшебницы. Вечно юная Стелла еще и вечно серьёзна, зато Виллина — «старушка-веселушка», в любой момент может что-нибудь этакое, не слишком-то доброе, выкинуть. Волшебницы, они такие...

Друзья Элли внешне и по характеру соответствуют ожиданиям. Разве что у Страшилы грим слишком страшный для тех, кто вырос на книжке с иллюстрациями Владимирского, но обаяния Юрия Фитисова хватает, чтобы сгладить этот недостаток и полностью расположить к себе зрителей. Трусливый Лев неожиданно оказался «романтичнее» Железного Дровосека, Алексей Татаринов убедительно показывает, как из «слабости» вырастает сила. Тотошка, может, и не главный герой истории, но он всегда рядом с ними, а значит, одним «тяф-тяф» не обойтись. Алена Кожевникова придала Тотошке индивидуальность, как «человеческую», ведь в сказке все звери немножко люди, так и «собачью». Тотошка ведет себя, как и полагается маленькой самостоятельной собачке, и зубы норовит в ход пустить очень достоверно.

В каждой сказке, пока она остается детской, есть свой воспитательный момент, для «Волшебника» — взросление Элли, которая учится ценить дружбу и прочее. В спектакле, как часто бывает в «настоящих» блокбастерах, воспитательный момент отходит на второй план, оттесненный приключениями. Взросление все же проявляется, и весьма неожиданно: став владелицей Золотой Шапки, Элли произносит заклинания точь-в-точь как заправская волшебница. По-настоящему же взрослый поступок она совершает, когда освобождает Летучих Обезьян, рабов Шапки, делая это по-человечески просто.

Если к сказочным персонажам применимы серьезные определения, то Летучие Обезьяны — это «единый» трагический персонаж. Рэповый речитатив не обманывает, только напоминает, что «и рэперы чувствовать умеют». Так же своя история и свое лицо у каждого из второстепенных персонажей спектакля. Запоминается каждый, будь то суетливая добрая легкомысленная Белка, назойливая Ворона, бесхарактерный трусливый Слуга Бастинды, милейшие Жевуны. Наверное, нет персонажа, о котором не хотелось бы говорить. Так, как бывает, когда читаешь книгу, буквально поселяясь в ней. Уж не этот ли книжный мир, ряды переплетов на библиотечной полке вдохновляли художника, когда он создавал декорации.

Сказку про девочку Элли и ее друзей, рассказанную и написанную в присутствии зрителей, уже можно рассматривать как метафору: каждый читатель оказывается внутри книжной истории, словно заброшенный ураганом.  И он так же, рискуя предпочесть книжный мир реальному, пробирается через сюжетные хитросплетения, чтобы узнать, «чем все закончится» и вернуться в реальность, испытывая желание продолжить странствия по вымышленной стране. Иногда эти желания исполняются, писатели пишут продолжения, а на экраны выходят сиквелы и приквелы. «Нефиналистый» финал яркой истории уж не на это ли чудесное обстоятельство намекает?