Промышленный коллаборационизм

Известно, что сразу же после окончания Второй мировой войны многие ведущие деятели европейского крупного бизнеса были арестованы по обвинению в коллаборационизме (т.е. сотрудничестве с гитлеровцами). Широкие круги общественности Бельгии, Франции, Норвегии и других стран требовали воздать должное наказание лицам, разбогатевшим на войне, поставляя врагу важную в военном отношении продукцию.

Однако начало «холодной войны», формирование атмосферы «красной угрозы», принятие американского «плана Маршала», привело к тому, что суды стали формально рассматривать материалы уголовных дел. Большинство ведущих промышленников и банкиров Европы сумели уйти от наказания. Обвинительные приговоры были вынесены только «мелким сошкам». Выпущенные из тюрем бизнесмены предпринимали титанические усилия, чтобы сокрыть данные о своем коллаборационистском прошлом и изобразить себя участниками движения Сопротивления. В реальности же, хотя некоторые представители деловой элиты Европы были противниками Гитлера и оказывали помощь антифашистам, абсолютное большинство экономической верхушки добровольно пошли на сотрудничество с нацистами. Для этих целей даже фабриковались документы и подкупались свидетели.

Тем не менее в атмосфере первых послевоенных десятилетий в публицистике и научной литературе предпринимались значительные усилия для героизации движения Сопротивления и изображения периода оккупации как времени всеобщего страдания. Абсолютное большинство историков и публицистов утверждали, что коллаборационисты составляли в обществе ничтожное меньшинство, которому активно противостояли все социальные и политические группы. Со временем в потоке публикаций, посвященных недавнему прошлому стран, побывавших под немецкой оккупацией, все более заметное место стали занимать работы, авторы которых стремились оправдать позиции крупного бизнеса, а также ряда видных политических деятелей, сотрудничавших с гитлеровцами, но не носивших нацистскую униформу. Имели место попытки реабилитации лиц, осужденных за коллаборационизм. Даже во Франции некоторые политические деятели, подвизавшиеся в роли историков, стремились изобразить маршала Ф. Петена и его последователей в качестве «щита» Франции, а генерала Ш. Де Голля и других организаторов Сопротивления как не более чем «тупого кухонного ножа». Такого рода воззрения не были доминирующими. Большинство авторов продолжали подчеркивать важную историческую роль движения Сопротивления, настойчиво заявляя о национальном единстве всех слоев общества в борьбе с немецкими захватчиками. Однако деятельность экономической и политической верхушки западноевропейских государств накануне и во время Второй мировой войны стала трактоваться как «меньшее из зол».

Только в атмосфере протестов конца 1960-х – 1970-х гг. молодое поколение европейцев обратило внимание на то, что большинство государственных служащих и предпринимателей, получили свои должности при фашистских режимах и активно сотрудничали с нацистами. Стали появляться многочисленные исследования о деятельности крупного бизнеса в условиях нацисткой оккупации и промышленном коллаборационизме. Большой вклад в изучение этой темы в тот период вносили критически мыслящие американские и британские историки. Однако правящая элита Запада делала все возможное для того, чтобы эти настроения не укоренились в обществе. Работы, авторов, которые смогли убедительно доказать, что европейский бизнес добровольно стал служить Гитлеру и нацистам, потому что большинство его лидеров благосклонно относились к фашистским идеям, стали подвергаться бичующей критике. Ведущие профессора и интеллектуальная Европы и Северной Америке предпринимали все от них зависящее, чтобы оправдать роль экономической и политической верхушки в уничтожении демократических режимов.

С 1980-х гг. реабилитирующее элиту направление стало занимать ведущие позиции в американской и европейской историографии. Однако ряд резонансных судебных исков бывших жертв нацистского режима к собственникам европейских компаний, использовавших рабский труд военнопленных и гражданских лиц и участвовавших в программах по «ариизации» еврейской собственности, вновь поставил проблему об экономическом коллаборационизме в центр общественных и научных дискуссий. Однако в новых условиях многие ведущие историки Запада продолжили оправдывать экономическую и политическую верхушку, которые по сути, сделали возможным работу фабрик и заводов оккупированной Европы для нужд Германии. Для обоснования этого в научный оборот, а вместе с ним и в медийное пространство стал вводиться тезис, согласно которому фашизм и национал-социализм, де, испортили и развратили не только все, к чему они прикасались, но и подорвали мораль и этику тех, кто не находился под прямым контролем этих режимов. Деловое сообщество Европы якобы в 1940–1945 гг. было вынуждено приспосабливаться к невыгодным для него условиям.

В дальнейшем предпринимались еще более активные попытки реабилитации европейской элиты, которые ранее казались не мыслимыми. Вместо прежней героизации движения Сопротивления или даже преувеличения его масштабов многие европейские историки стали признавать доминирующее влияние на оккупированных территориях коллаборационизма. При этом ряд исследователей настаивали, что сотрудничество с нацистами полностью соответствовало национальным интересам оккупированных стран и было единственно возможным в тех тяжелых условиях. Ряд датских исследователей заявили даже о недопустимости использования термина «коллаборационизм» при оценке деятельности правительства и делового сообщества. Датский историк А. Лунд однозначно заявлял, что происходившее в 1940–1945 гг. следует считать «адаптацией» – датское общество продемонстрировало широко распространенную способность адаптироваться к возникшей ситуации».

Именитый датский исследователь П. Хансен подчеркивал, что современные ученые обязаны считаться с тем, что руководители компаний в 1940–1945 гг. принимали свои решения, основываясь на собственном опыте и ожиданиях, не имея никакой уверенности в том, к каким последствиям они могли привести: каждое отдельное решение вело руководителя и его компанию в направлении, которое иногда может показаться очень ясным с нашей точки зрения в сегодняшнем контексте, но не обязательно было ясным в обстановке тех лет.

Хансен настаивал на том, что «главной заботой для большинства, если не всех людей, фирм и их владельцев или руководителей, во время нацистского господства в Европе было спасение всего, что можно было спасти. При этом некоторые из этих персонажей, действительно, не только защищали, но и увеличивали свою долю и позиции на рынке во время войны. Исследователь, правда, отмечал, что отдельные владельцы компаний не проявили достаточной осторожности, чтобы не пересечь невидимую черту, отделявшую понятную и законную защиту своих интересов от прямого сотрудничества и поддержки нацистского режима и войны. Однако, согласно его безапелляционному заявлению, современные историки не имеют права осуждать их за это. Мы обязаны «найти тонкую демаркационную линию между тем, что эти люди могли бы еще сделать, и тем, что они ни при каких обстоятельствах делать были не должны», – однозначно утверждал Хансен.

Автор: кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник ВУНЦ ВВС «Военно-воздушная академия имени профессора Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина» Александр Андреевич Богдашкин